КВИНТ ГОРАЦИЙ ФЛАКК • ПЕРЕВОДЫ И МАТЕРИАЛЫ
CARM. ICARM. IICARM. IIICARM. IVCARM. SAEC.EP.SERM. ISERM. IIEPIST. IEPIST. IIA. P.

sermones i ii


текст • переводы • commentariivarialectioprosodia

Барков И. С. Дмитриев М. А. Муравьев-Апостол И. М. Фет А. А.

[1/5Барков И. С.


Поносных тварей сонм, ханжи и лицемеры 1,
Обманщики, льстецы, безстыдныя химеры 2,
И весь подобной сим печалится причет,
Что щедраго певца в живых Тигелла нет 3.
5 Сей напротив того, хотя бы друг убогий 4
Был голоден и наг, не хочет дать подмоги,
Боясь людской молвы, чтоб мотом не прослыть:
Другой, когдаб его кто вздумал вопросить,
Почто имение отца его и деда
10 Беспутно тратить он для пышнаго обеда,
О росте и долгах великих не тужа;
Ответствует, что в нем не подлая душа,
И что не хочет он паршивцом жить негодным:
И мотом по сему слывет и благородным.
15 Фузидий пашнями и деньгами богат 5,
Кой тысящны давать в рост суммы тороват,
Но со ста по пяти процентов в месяц лупит,
Боясь, что естьли в том не строго он поступит,
И буде мало в чем послабит должникам,
20 Причтется к ветреным вертушкам и плутам.
И так чем более из них мотать кто любит,
Тем чивее дает в рост, и долги сугубит,
Ища лет мужеских достигших молодцов,
Которым воли нет от суровых отцов 6.
25 Не удивитсяль всяк, взмахнув руками розно,
Как скажут, что дерет проценты столь несносно?
Иль разве то о нем подумает народ,
Что держит он велик по прибыли расход;
Однак едва тому поверить льзя удобно,
30 Как изнуряет он себя и мучит злобно.
Не меньше подлинно крушится сей скупец,
Как сына с глаз согнав Терентиев отец 7.
Спроси же кто, о чем здесь дело? тот узнает:
Харибды кто бежит, на Сциллу попадает 8.
35 Когда стараются порока избежать 9,
В противной дураки обыкли попадать.
Иной привык ходить раздувшись долгополым;
Хоть скачет фертиком другой, но равен с голым;
Тот нежен через чур, а сей щоголеват.
40 Мастьми душист Руфилл, козлу Горгоний брат 10,
Благопристойнаяж посредственность забвенна
У тех, которых мысль сластям порабощенна.
Бывает в склонности одной не без отмен;
Есть, коих веселит любовь замужних жен,
45 Другиеж тем себя от оных отменяют,
Что страсти там предел, где должно, полагают.
Увидев юношу не подлаго Катон 11,
Что из безчестнаго выходит дому он,
Изрядно делаешь, дружок, сказал без брани;
50 В чужия не садись никто отважны сани,
Но лучше на простой наемной кляче сесть
Тому, в ком сильная к езде охота есть.
Подобной похвалы Купенний не желает 12,
Кой правилу сему противно поступает.
55 Послушайте, каков прелюбодейства плод,
Которым мерзок есть сластолюбивых род,
Сколь полны горести бывают, бедств и плача
Утеха краткая и редкая удача.
Тот с кровли полумертв скочил, иль из окна,
60 Другому до костей изсечена спина;
Иной, бежа с двора, несчетны видел страхи,
И на воров напав облуплен до рубахи;
Тот деньгами едва отсыпется возмог,
Другой обруган весь от головы до ног.
65 Не редко дорога и тем любовь приходит,
Что после жизнь иной скопцем по смерть проводит
Всяк праведным такой о сих чтит приговор,
Лишь Галба, им дружа, в противной идет спор 13.
Гораздо менее подвержен тот нещастью,
70 Кто сею заражен к отпущеницам страстью 14
Не меньше коими Саллустий Крисп пленен 15
Как тот, кто жен чужих любовью ослеплен.
Когда бы здраваго разсудка он держался,
И щедрым быть при том не свыше сил старался,
75 Но по пристойности расходы бы держал
Безчестьяб лишняго и траты избежал.
Но тем любуется и хвалится собою.
Что не волочится он за чужей женою:
Как некогда Марсей любовию жегом
80 Ориге подарил отцов с поместьем дом 16,
И также говорил: не лакомлюсь чужбинкой.
Но лакомым живешь до щедрых сестр детинкой 17,
И былиб для тебя здоровы лишь они;
Не толькож тут добро и деньги из мошни,
85 Но купно доброе теряет имя честной.
Когда ты не бежишь всего, в чем вред известной,
Довольно Ли того быть воздержанья мнишь,
Что только честных жен касаться не радишь?
Худое о себе вперить в народе мненье,
90 И мотовством прожить отцовское именье,
Во всяком случае достойно есть хулы,
С каким бы ни свершил лицем твой помысл злый,
Честнаяль та жена, служанкаль, иль блудница.
На знатныя особ прельщаться женских лица,
95 Сколь бедственно, пример нам Виллий показал,
Кой в Фавсту, Силлы дочь, влюбясь в нещастье впал 18
И претерпел за то жестокий бой и раны,
Что выбрал для езды не по себе он сани;
Потом с бесчестием нещастной изгнан вон,
100 За тем что дома был супруг ея Милон.
Когдаб в такой беде сказал ему дух страстный:
Почто ты в случаи вдаешься толь опасны,
И требуюль, когда бываю распален,
Чтоб благородных ты искал супружных жен?
105 Ответствовал бы: род ведет от крови знатной.
Натура к лучшему путь кажет не воспятной 19,
И в нуждах каждому пособствовать скора,
Лишь различай умом худое от добра,
И в предприятиях разсматривай искусно,
110 Пристойно что тебе, что скаредно и гнусно,
В чем есть свобода, в чем опасность и боязнь.
Коль есть меж прихотью и недостатком разнь,
Старанья о чужих женах оставь лукавы,
В чем более беды бывает, как забавы.
115 Когда же пышной их наряд прельщает взор,
И камней дорогих блистающий прибор;
То знай, что красоты не множит то природной,
Чтоб тела стройностью их стан был превосходной
Чтоб лядвея нежняй, прямей была икра:
120 Неж теми какова податлива сестра,
Которая прикрас излишних не имеет,
Въявь кажет всю красу, тем хвастать не умеет,
Что есть прелестное и лучшее у ней:
Ниже, в чем есть порок, скрывает от людей.
125 Богатые весьма разумно поступают,
Что лошадей всегда открытых покупают,
Прилежно кажду часть высматривая в них,
Чтоб мимо глаз примет не пропустить худых,
И чтоб не учинить в покупке той ошибки,
130 Когда лишь с виду конь пригож, а ноги хлипки,
У коего дебел зад, шея высока,
И голова при том крута и коротка.
В восторге с перьваго любовник взгляду хвалит:
О грудь! о лядвея! Но похвалы вдруг малит,
135 Когда разсмотрит он, что ровен зад с спиной,
Что долог нос, что бок с пядень величиной.
У честной ни чего, кроме лица, не видно:
Не кажет протчаго, как Кация, безстыдно 20.
И кроя долгою одеждой все места,
140 Препятствует зреть, чем порочна иль чиста,
Коль станешь простирать далече ты желанья,
Препятствия везде найдут твои старанья,
И глупость будет тут твоя обнажена,
Персонаж честная кругом ограждена.
145 Премноги случаи зреть не допустят ясно,
Что в сей красавице прелестно и прекрасно:
Глубоки чресла, те, которы кудри вьют,
Прислужницы, рабы те, кои стерегут,
И шлафор по пятам распущенный с фатою.
150 Другаяж вся почти является нагою 21,
Из Койскаго нося одежду полотна,
Сквозь кое стройность вся частей ея видна,
Сколь ноги белы, сколь статна брюшком и задом.
Бока и грудь одним измерять можешь взглядом.
155 Или обманутым желаешь лучше быть,
И цену, не видав товару, заплатить?
Подобна, скажешь ты, любовь моя охоте:
Охотник бегать рад за зайцами весь в поте,
И кои у него почти уж под рукой,
160 Не ловит, за-диво не ставя лов такой;
Но свистом с места их на место выгоняет,
И чем трудняе лов, миляе тем бывает.
Так на готовой клад охотно не мечусь;
Лишь тем, кой без труда не достается, льщусь.
165 Но думаешь ли ты 22, кой вместо свисту стонешь,
Что хоть несклонну тем любовницу не тронешь,
Однако облегчишь мучение и страсть?
Не лучше ль предану натуре быть во власть,
Хранить ея устав, в желаньях знать подробно,
170 Что может снесть она отъятое удобно,
Чегож лишенная должна прискорбна стать?
Не лучше ль от тщеты в том пользу отделять?
Когда томит тебя несносна жажда с жару,
Потребуешь ли ты тогда златую чару;
175 Или как с голоду колотишь зуб о зуб,
Потребуешь ли, чтоб был деликатной суп,
И станешь ли, кроме индейки, всем гнушаться?
Так есть ли будет страсть жестоко волноваться,
То станешь ли тогда ты много разбирать,
180 И случай упустив другаго ожидать?
Гораздо от сего обычай мой отменен;
Готовой я люблю товар, не многоценен 23;
Без договоров торг и без хлопот веду:
А кои говорят, помешкавши приду.
185 Как муж сойдет; пришлаб, когдаб цены прибавил,
Тех жарким Филодем любовникам оставил 24,
А для себя одних дешевых выбирал,
Которыяб к нему не мешкав шли, как звал,
И коих чист бы вид был без прикрас и статен,
190 Рост не притворной, стан без горба, и без пятен.
Когда такая мне явит свою любовь 25,
Венерою назвать и Нимфою готов,
И всяко имя ей одной мню быть пристойно.
В забавах с нею дни я провожу спокойно,
195 Не опасаясь в том нечаянных помех,
Что из деревни муж на сей приедет грех,
Дверь выломит в сердцах, поднимуть ты лай велий,
Встревожится весь дом, жена в дрожи с постели
Соскочит бедная, бояся кары злой,
200 В отчаянья раба тут будет клясть рок свой;
Что сгонят со двора меня, отрезав полу,
И придет гоголем бежать мне срамну, голу.
Таков то плод любви, когда застанет кто;
Спроси хоть Фабия, и он докажет то 26.

Впервые: «Квинта Горация Флакка сатиры или беседы», СПб., 1763.

САТИРА II. КУПИЕННИЙ. Гораций сочинил сию сатиру в том намерении, чтоб молодых и сластолюбивых людей чрез обличение их злонравия привесть к воздержанию, наипаче от прелюбодейства, в чем они не токмо великой труд полагают, но не меньший убыток и бедствие терпят, доказывая, что такия непотребныя их желания без нещастия исполниться не могут.


1. Под сям стихом разумеются все те, кои шутками, ласкательством, ложью, обманами, от всякаго следа добродетели и честности со всем удалились, каковы суть ханжи, скомороха, плясальщики и им подобные.

2. Разумеются непотребныя женщины, которыя молодых людей безстыдными своими поступками в соблазн приводят.

3. Марк Тигеллий Гермоген в музыке был весьма искусен, притом имел нежной голос, за что Иулий Цесарь будучи Диктатором принял его в милость, а после того и Клеопатрою весьма любим был, также и у Августа Цесаря приятным пением и забавными шутками снискал дружество. Впротчем музыкантам, театральным игрокам и шутам давал великий подарки; чего ради все сии о смерти его печалились.

4. Стихотворец представляет здесь двух человек противнаго свойства, то есть расточительнаго и скупаго, и соответствующия местоимения сей и потом другой, перьвое касается до сребролюбца, а последнее до роскошнаго.

5. В лице Фузидия Гораций представляет в пример какогониесть преподлаго Римлянина, которой был безмерно скуп для того чтоб не почли его за расточительнаго и мота, так как Тигеллий был для всякаго тороват, чтоб его щедрым почитали. Сей всякаго дарит, а тот дает в рост деньги.

6. В Римском Сенате узаконено было, чтоб молодым людям кои живут еще под присмотром отцов своих, в долг денег не давать, дабы они отцовских имений не расточили, но Фузидий для того их ссужал, чтобы более взять с них росту.

7. То есть, Фузидий не меньше себя мучит и изнуряет добровольною бедностию, скупостию и сребролюбием, как в комедии Терентиевой Меиедем, которой сам себя кленет и осуждает за то, что чрезмерною строгостию отлучил от себя сына.

8. Сие значит: из одной беды бежим в другую, или, как мы просто говорим, из огня да в воду. Впротчем Харибдою называлась безмерной глубины пучина на Сицилийском море; а Сцилла, по баснословию стихотворцев, была дочь Форциева, превращенная в морской камень плавающим весьма опаской, которой издали казался в виде женщины, а ударяющие в него волны издавали волчий вой и лаяние псов. Как та так и другая значат опасныя на море места, находящияся между Италиею и Сицилиею.

9. Сия есть сила всей сатиры, чтоб показать безумие людей, которые по любви к самим себе думают, что они только разумны, хотя большая часть из них, оставя одно дурачество, за другое принимается.

10. То есть хотя люди в прихотях между собою не сходствуют, но как того, так и другаго обычаи порочны. Тоже почти изъясняет наша пословица: Горшок котлу насмехается, а оба черны.

11. Марк Порций Катон, Римский Сенатор, увидев честнаго человека, когда он выходит из непотребнаго дому, похвалил его, с тем разсуждением, что надлежит обуздывать сластолюбие, но в вину того ставить не должно; а как после того приметил, что сей юноша часто из того же дому выходит, сказал: мальчик! я тебя похвалил за то, что временем сюда приходишь, а не за то, что здесь живешь.

13. Купенний Либон, родом Куманец, знатен по тому, что Августом любим был. Впротчем великую охоту имел нежить свое тело, и к любви замужних жен весьма был склонен.

13. Сия язвительная укоризна касается здесь до Сервия Галбы, которой якобы ответствует за прелюбодеев, что с ними несправедливо толь жестоко поступают, потому что по древнему Римскому узаконению за прелюбодейство только денежной штраф положен был. Сей Галба был стряпчим, и весьма склонен к женскому полу.

14. Отпущеница называется раба пущенная на волю, или такая, которая родилась от уволеннаго раба. Между тем знать должно, что по римским законам с тою только отпущеницею прелюбодейство ни вочто вменялось, которая не хотела быть иаложницею своего опекуна; напротив того естьли такая отпущеница была его наложницею, то почиталось прелюбодейство в вину, по тому что оная имени честной жены не лишалась. См. у Папиниана в книге 16, А. I.

15. Саллустий Крисп, писатель римской истории, такою неистовою страстью заражен был к отпущеницам, какою прелюбодей к чужим женам пленен бывает; и когда за то ему в Сенате выговаривано было, то ответствовал, что он не чужих и честных жен, но отпущениц любовию довольствуется; за что из Сената выгнан, как о том сам в книге о войне Катилининной упоминает.

16. В Риме были три славныя, но бесчестный красавицы, а именно Орига, Ликорида и Арбускула. Перьвая из сих была любовница Марсеева, в которую он положил все отцовское наследство.

17. Гораций показал сперьва разныя опасности и бедствия, от любви замужних жен приключающияся, потом учит примером Марсеевым беречься от великаго разорения, наконец говорит и о потерянии добраго имени чрез обхождение с непотребными женами, которое выше всякаго богатства почитать должно.

18. Силла был в Риме Диктатором, которое достоинство во время междоусобной войны силою себе присвоил: наконец сложа оное жил приватным до самой смерти. .

19 Натура в нуждах велит нам избирать безопаснейшия и пристойнейшия средства, и что человеку необходимо, оное все без дальнаго труда достается; а что излишне и не нужно, и чего мы нетерпеливо желаем, то с великим трудом и нередко с опасностию получается.

20. Кация для показания прелестных своих ног короткую одежду носила, или нарочно их обнажала, чтоб красавицею казаться могла. Она была столь безстыдна, что в капище Феатинской Венеры при Помпеевом театре с Валерием, трибуном народным, закрывшись ширмами, прелюбодейство учинила.

21. То есть непотребная женщина или блудница, которая для прельщения молодых людей весьма тонкую одежду носит, так что можно ее как нагую сквозь оную видеть. Такое прозрачное и весьма тонкое полотно делается на острове Ко.

22. Слова Горациевы, коими увещает прелюбодея следовать предписанным от натуры законам. To есть для утоления моей страсти не ищу благородных и знатных лиц, но в нетерпеливости довольствуюсь готовым увеселением.

24. Филодем был стихотворец, последователь Епикурова учения. Написал на греческом языке многия эпиграммы.

25. Слова Горациевы.

26. Весьма язвительно пятнает стряпчаго Фабия, которой некогда в прелюбодействе пойман был.

[2/5Дмитриев М. А.


Флейтщицы, нищие, мимы, шуты, лекаря площадные,
Весь подобный им люд огорчен и в великом смущеньи 
Умер Тигеллий-певец: он для них был и щедр и приветлив!
Так; а иной, опасаясь прослыть расточителем, даже
5 Бедному другу не хочет подать и ничтожную помощь,
Чтобы укрылся от холода он, утолил бы свой голод!
Спросишь: зачем он добро, нажитое отцом или дедом,
Все без остатка спускает в свою ненасытную глотку
И на заемные деньги скупает к столу разносолы?..
10 Скажет: не хочет он слыть мелочным и расчетливым скрягой!
Что ж, ответ как ответ; да не всякий с таким согласится.
Вот Фуфидий скорей прослыть испугается мотом:
Он, у кого за душой и поместий и денег немало,
Пять процентов на месяц берет с должников, и чем больше
15 Кто нуждою стеснен  тех более он притесняет!
Больше всего он ловит людей молодых, у которых
Строги отцы, и надевших недавно вирильную тогу.
Как не воскликнуть, услышавши это: «Великий Юпитер!»
Скажут: «Конечно, зато по доходам его и расходы?»
20 Нет! Не поверишь никак! Он сам себе недруг! Не меньше,
Чем у Теренция сына изгнавший отец был страдальцем,
Так же и он  сам терзает себя, не давая покоя.
Спросишь, к чему эту речь я веду? К тому, что безумный,
Бросив один недостаток, всегда попадает в противный!
25 Так у Мальтина, вися, по земле волочится туника;
Ну, а другой до пупа поднимает ее, щеголяя.
Пахнет духами Руфилл  и козлом воняет Гаргоний.
Нет середины! Одни на тех лишь зарятся женщин,
Столы которых обшиты оборкой, до пят доходящей;
30 А для других хороши лишь девки в вонючих каморках.
Встретив знакомого раз от девок идущего: «Славно!» 
Мудрый воскликнул Катон, изрекая великое слово:
«В самом деле: когда от похоти вздуются жилы,
Юношам лучше всего спускаться сюда и не трогать
35 Женщин замужних».  «Ну нет, такой я хвалы не хотел бы!» 
Молвит под белой лишь столой ценящий красу Купиэнний.
Вот и послушайте вы, коль успеха в делах не хотите
Бабникам,  сколько страдать приходится им повсеместно,
Как наслаждение им отравляют заботы и беды,
40 Как достается оно ценою опасностей тяжких.
С крыши тот сбросился вниз головою, другого кнутами
Насмерть засекли; а тот, убегая, разбойников шайке
В руки попал; а другой поплатился деньгами за похоть;
Третий мочою облит; был раз и такой даже случай,
45 Что, волокиту схватив, совершенно его оскопили
Острым ножом. «Поделом!»  говорили все, Гальба же спорил.
В низшем сословии этот товар куда безопасней!
Вольноотпущенниц я разумею, которых Саллюстий
Любит безумно, как истый блудник. Но было бы лучше,
50 Если бы он понимал, как жить с умом и по средствам,
Если бы он, подарки даря, знал должную меру,
Добрым и щедрым бы слыл, однако себе не в убыток
И не на срам. Но, увы! Одной лишь он тешится мыслью,
Любит и хвалит одно: «Ни одной не касаюсь матроны».
55 Так же недавно Марсей, любовник Оригины славной,
Отчую землю и дом танцовщице отдал в подарок,
Хвастая: «Я ведь зато ничьей не коснулся супруги».
Пусть, однако, он жил и с плясуньей, и с уличной девкой 
Чем не убыток для средств, а пуще  для чести? Неужто
60 Надо отдельных особ избегать, не заботясь избегнуть
Зла, приносящего вред? Утратить ли доброе имя
Иль состоянье отца промотать  одинаково дурно.
Ну, так не все ли равно: с матроной грешить иль с блудницей?
Виллий решил приблудиться в зятья диктатору Сулле, 
65 Но за тщеславье свое поплатился он полною мерой;
Был кулаками избит, был ранен жестоким железом,
Вытолкан был за порог,  а Фавста спала с Лонгареном.
Если бы, эту печаль его видя, к нему обратился
Дух его с речью такой: «Чего тебе? Разве когда ты
70 Пылом объят, то тебе непременно любовницу надо,
В столу одетую дать, от великого консула родом?»
Что он сказал бы? «Ну, да: девчонку из знатного дома!»
Лучше стократ нас учит природа, вот с этим воюя,
Средств изобильем сильна, если только ты хочешь разумно
75 Жизнь устроять, различая, чего домогаться ты должен
Или чего избегать: ведь разница есть  пострадаешь
Ты по своей ли вине иль случайно. Поэтому, чтобы
После не каяться, брось за матронами гнаться: ведь так лишь
Горя скорее испить, чем сорвать удовольствие можно.
80 Право, у женщины той, что блестит в жемчугах и смарагдах
(Как ни любуйся, Керинф!), не бывают ведь бедра нежнее,
Ноги стройней; напротив, порой у блудниц они лучше!
Кроме того, свой товар выставляют блудницы честнее,
Кажут себя без прикрас, открыто: совсем не кичатся
85 Тем, что красиво у них, и плохого они не скрывают.
Есть у богатых обычай коней покупать лишь прикрытых,
Чтобы осанистый круп не мешал увидеть, какие
Жидкие ноги под ним, и не дался в обман покупатель:
Зад, мол, хорош, голова невеликая, шея крутая.
90 Правы, они  так и ты не будь, на красивое глядя,
Зорче Линкея; равно не слепее известной Гипсеи
Ты на уродства взирай: «О ручки, о ножки!..» Но с задом
Тощим, носастая, с тальей короткой, с большою ступнею...
Кроме лица, ничего у матроны никак не увидишь:
95 Ежели это не Катия  все у нее под одеждой!
Если к запретному ты, к окруженному валом стремишься
(Это тебя ведь ярит), повстречаешь препятствий немало:
Стража, носильщики вкруг, задувальщик огня, приживалки;
Спущена стола до пят, и накинута мантия сверху 
100 Много всего мешает тебе добраться до сути!
Здесь же  все на виду: можешь видеть сквозь косские ткани
Словно нагую; не тоще ль бедро, не кривые ли ноги;
Глазом измеришь весь стан. Или ты предпочтешь, чтоб засады
Строили против тебя и плату вперед вырывали 
105 Раньше, чем видел товар ты? Охотник бегущего зайца
С песнею гонит в снегу, а лежачего трогать не хочет.
«Вот такова и любовь,  он поет,  она пробегает
Мимо того, что лежит под рукой, а бегущее ловит».
Этого песенкой ты надеешься, что ли, из сердца
110 Страсти волненья, печаль и заботы тяжелые вырвать?
Иль не полезней узнать, какие пределы природа
Всяческим ставит страстям? В чем легко, в чем, страдая, лишенья
Терпит она? Отличать от того, что существенно, призрак?
Разве, коль жажда тебе жжет глотку, ты лишь к золотому
115 Тянешься кубку? Голодный, всего, кроме ромба, павлина,
Будешь гнушаться? Когда же ты весь разгорелся и если
Есть под рукою рабыня иль отрок, на коих тотчас же
Можешь напасть, ужель предпочтешь ты от похоти лопнуть?
Я не таков: я люблю, что недорого лишь и доступно.
120 Ту, что «поздней» говорит, «маловато», «коль муж уберется», 
К евнухам шлет Филодем, для себя же он лучше желает
Ту, что по зову идет за малую плату, не медля, 
Лишь бы цветуща, стройна, изящна была, не стараясь
Выше казаться, белей, чем природа ее одарила.
125 Если прижмется ко мне и крепко обнимет руками 
Будет она для меня всех Илий милей и Эгерий.
Буду ласкать, не боясь, что муж из деревни вернется,
Что затрещит под ударами дверь, залают собаки,
Криком наполнится дом, любовница вскочит с постели
130 И завизжит рабыня-пособница: «Горе мне, бедной!» 
За ноги эта страшась, за приданое  та, за себя  я.
Без подпояски бежать и босыми ногами придется,
Чтоб не платиться спиной, деньгами, а то и бесчестьем.
Горе  попасть в такую беду: согласится и Фабий.

Впервые: «Сатиры Квинта Горация Флакка», М., 1858.

Сатира 2. О разврате. Считается самым ранним дошедшим до нас произведением Горация. Ст. 28134 в переводе Н. С. Гинцбурга.


Ст. 3. Тигеллий-певец.  Хлебосол Тигеллий из Сардинии был модным певцом, которому покровительствовали Юлий Цезарь и Клеопатра, а потом Октавиан.

Ст. 14. ...Пять процентов на месяц...  То есть впятеро против обычного.

Ст. 17. Вирильная тога  знак совершеннолетия: белая одежда вместо окаймленной красным отроческой одежды.

Ст. 21. ...у Теренция...  Имеется в виду комедия «Самоистязатель».

Ст. 29. Стола  длинная одежда замужних женщин.

Ст. 46. Гальба  имя многих известных знатоков-правоведов.

Ст. 48. Саллюстий  будущий адресат Оды II, 2 (с. 486).

Ст. 6467. Виллий Аннал был мужем Фавсты, дочери Сумы, а Лонгарен  ее любовником: комическая перемена ролей.

Ст. 91. Линкей  самый зоркий из участников похода аргонавтов.

Ст. 107108  парафраз стихов из эпиграммы др.-греч. поэта Каллимаха («Палатинская антология», XII, 102).

Ст. 115. Ромб  камбала.

Ст. 121. Филодем  эпикурейский философ и поэт-эпиграмматист, старший современник Горация; его эпиграмма, которая здесь имеется в виду, не сохранилась.

Ст. 131. За ноги эта страшась...  Переламывание ног  наказание рабов.

[3/5Дмитриев М. А.


Флейтщицы, нищие, мимы, шуты, лекаря площадные,
Весь подобный им люд огорчен и в великом смущеньи 
Умер Тигеллий-певец: он для них был и щедр и приветлив!
А ведь иной, опасаясь прослыть расточителем, даже
5 Бедному другу не хочет подать и ничтожную помощь,
Чтобы укрылся от холода он, утолил бы свой голод!
Спросишь другого: зачем он именье блестящее дедов
Или именье отца на прожорливость тратит? Зачем он,
Тратя заемные деньги, припасы к столу покупает?..
10 Скажет: не хочет он мелкой душонкой прослыть или скрягой!
Хвалит, конечно, иной и его; а другой осуждает.
Ну, а богатый землями и в рост отдающий Фуфидий,
Славы развратного, имени мота боясь, не стыдится
Брать с должников пять процентов на месяц; и даже чем больше
15 Кто нуждою стеснен  тем более он притесняет!
Больше он ловит в добычу людей молодых, у которых
Строги отцы, и надевших недавно вирильную тогу.
Как не воскликнуть, услышавши это: «Великий Юпитер!»
Скажут: «Конечно зато по доходам его и расходы?»
20 Нет! Не поверишь никак! Он сам себе недруг! Не меньше,
Чем у Теренция, сына изгнавший отец был страдальцем,
Также и он  сам терзает себя!  Но если кто хочет
Знать, к чему эту речь я веду, то к тому, что безумный,
Бросив один недостаток, всегда попадает в противный!
25 Так у Мальтина туника отвсюду висит и тащится;
Ну, а другой поднимает ее до пупка. От Руфилла
Пахнет духами; Гаргоний же козлищем грязным воняет.
Нет середины. Одни только тех хотят женщин касаться,
Сто́лы которых обшиты оборкой, до пят доходящей;
30 Тот же, напротив,  лишь тех, что стоят под воняющим сводом.
Мужа известного раз из-под свода идущим увидя,
Молвил божественно-мудрый Катон: «Твоей доблести  слава!
Ибо, надует когда затаенная похоть им жилы,
Юношам лучше сюда спускаться, хватать не пытаясь
35 Женщин замужних».  «Такой я хвалы ни за что не хотел бы»,
Молвит под белой лишь столой ценящий красу Купиэнний.
Выслушать сто́ит вам, тем, что успеха в делах не желают
Бабникам,  сколько страдать приходится им повсеместно:
Как наслаждение им  отравлено горем обильным 
40 Редко дается, ценой сплошь и рядом опасностей тяжких.
С крыши тот сбросился вниз головою, другого кнутами
Насмерть засекли; а тот, убегая, разбойников шайке
В руки попал; а другой поплатился деньгами за похоть;
Слугами этот облит. Был раз и такой даже случай,
45 Что, волокиту схватив, совершенно его оскопили
Острым ножом. «Поделом!»  говорили все, Гальба же спорил.
В классе втором сей товар безопасней, конечно, гораздо 
Вольноотпущенниц я разумею, которых Саллюстий
Любит безумно, не меньше, чем истый блудник. Но ведь он же,
50 Если бы в меру желал быть добрым и щедрым, насколько
Средства и разум велят и насколько ему то пристойно
Быть тороватым, давал бы он вдоволь, себе разоренья
Сам не чиня и позора. Но тешит себя он одним лишь,
Любит и хвалит одно: «Ни одной не касаюсь матроны».
55 Так же недавно Марсей, любовник Оригины славной:
Отчую землю и дом актерке он отдал в подарок,
Хвастая: «Я не имел с чужими ведь женами дела».
Но и с актерками жил и с блудницами он, а ведь этим
Больше, чем средствам, ущерб причиняется чести. Неужто
60 Надо отдельных особ избегать, не заботясь избегнуть
Зла, приносящего вред? Утратить ли доброе имя
Иль состоянье отца промотать  одинаково дурно.
Разница есть ли, когда ты с матроной грешишь иль с блудницей?
Биллий (по Фавсте он стал зятем Суллы) несчастный, прельстившись
65 Именем только, понес наказаний довольно и даже
Больше того: был избит кулаками он, ранен железом,
Выгнан за дверь был, когда Лонгарен находился в покоях.
Если бы, эту печаль его видя, к нему обратился
Некто с вопросом таким: «Чего тебе надобно? Разве
70 Пылом когда ты объят, то тебе любовницу надо
В столу одетую дать, от великого консула родом?»
Что он ответил бы? «Дочь ведь отца она знатной породы!»
Сколь же нас лучшему учит природа, вот с этим воюя,
Средств изобильем сильна,  если только ты хочешь с расчетом
75 Жизнь устроять, различая, чего домогаться ты должен
Или чего избегать. Все равно тебе, что ли, страдаешь
Ты по своей ли вине иль случайно? Поэтому, чтобы
После не каяться, брось за матронами гнаться: ведь так лишь
Горя скорее испить, чем сорвать удовольствие можно.
80 Право, у женщины той, что блестит в жемчугах и смарагдах
(Как ни любуйся, Керинф!), не бывают ведь бедра нежнее,
Ноги стройней; у блудниц они часто бывают красивей.
Кроме того, свой товар без прикрас они носят; открыто,
Что на продажу идет, выставляют; совсем не кичатся
85 Тем что красиво у них, и плохого они не скрывают.
Есть у богатых обычай коней покупать лишь прикрытых,
Чтобы, зевая на круп, как нередко бывает, красивый, 
Пусть и на жидких ногах,  покупатель в обман не попал бы:
Зад, мол, хорош, голова коротка у ней, шея крутая.
90 Правы они  вот и ты не гляди на красивое в теле
Глазом Линкея; равно́ не слепее известной Гипсеи
Ты на уродства взирай  «О ручки, о ножки!..» Но с задом
Тощим, носастая, с тальей короткой, с большою ступнею...
Кроме лица, ничего у матроны никак не увидишь:
95 Если не Катия  все ниспадающим платьем закрыто.
Если к запретному ты, к окруженному валом стремишься
(Это тебя ведь ярит), повстречаешь препятствий ты много:
Стража, носильщики вкруг, раздувальщик огня, приживалки;
Спущена стола до пят, и покрыто все мантией сверху 
100 Многое ясно предстать пред тобою мешает предмету.
Все наяву у другой: можешь видеть сквозь косские ткани,
Словно нагую; не тоще ль бедро, не уродливы ль ноги;
Глазом измеришь весь стан. Или ты предпочтешь, чтоб засады
Строили против тебя, или плату вперед вырывали,
105 Раньше, чем видел товар ты? Охотник поет, как за зайцем
Вслед по глубокому снегу он мчится, а если лежит он 
Трогать не хочет; припев же: «Любовь моя также несется
Мимо того, что лежит предо мной, а бегущее ловит».
Этою песенкой ты надеешься, что ли, из сердца
110 Страсти волненья, печаль и заботы тяжелые вырвать?
Иль не полезней узнать, какие преграды природа
Всяческим ставит страстям? В чем легко, в чем, страдая, лишенья
Терпит она? Отличать от того, что существенно, призрак?
Разве, коль жажда тебе жжет глотку, ты лишь к золотому
115 Кубку стремишься? Голодный, всего, кроме ромба, павлина,
Будешь гнушаться? Когда же ты весь разгорелся, и если
Есть под рукою рабыня иль отрок, на коих тотчас же
Можешь напасть, предпочтешь ты ужели от похоти лопнуть?
Я не таков: я люблю, что недорого лишь и доступно.
120 Ту, что «поздней» говорит, «маловато», «коль муж уберется», 
К евнухам шлет Филодем, для себя же он лучше желает
Ту, что по зову идет за малую плату, не медля, 
Лишь бы цветуща, стройна, изящна была, не стараясь
Выше казаться, белей, чем природа ее одарила.
125 Если прижмется ко мне и крепко обнимет руками 
Илия то для меня иль Эгерия; имя любое
Дам, не боясь, как бы муж из деревни в ночь не вернулся,
Дверь не взломали б, чтоб пес не залаял, и, шумом встревожен,
Вдруг не наполнился б криком весь дом; побледнев, не вскочила б
130 С ложа жена, не кричала б участница: «Горе мне бедной!» 
За ноги эта страшась, за приданое  та, за себя  я.
Без подпояски бежать и босыми ногами придется,
Чтоб не платиться деньгами, спиной, наконец же и честью.
Горе  попасться: я то докажу, хоть бы Фабий судья был.

«Гораций: Собрание сочинений», СПб., 1993, с. 217220. Из Сатиры II М. А. Дмитриев перевел только 27 стихов. Далее  перевод Н. С. Гинцбурга.

Сатира 2.


Ст. 1. Мимы  мимические актрисы.

Ст. 17. Вирильная тога  одежда взрослого мужчины, белая тога, которую надевали юноши при достижении семнадцатилетнего возраста вместо детской тоги (toga praetexta), окаймленной пурпурной полосой.

Ст. 21. У Теренция.  Имеется в виду комедия Теренция (ум. в 159 г. до н.э.) «Самоистязатель» (см. перевод Артюшкова ‘Academia’, 1934).

Ст. 2527. Мальтин, Руфилл, Гаргоний  лица неизвестные. Последних двух Гораций упоминает снова в четвертой сатире этой же книги. Возможно, что Гаргоний  то же лицо, над которым издевается, как над человеком глупым и грубым, ритор Сенека (Suas, VII, 14). «Должно заметить,  говорит Дмитриев в примечании к этим стихам,  ...что туника, висящая или влачащаяся по полу, была у римлян признаком изнеженности и слабодушия, а приподнятая  знаком мужества. Средина между двумя крайностями состояла в том, чтобы туника висела немного ниже колен».

Ст. 29. Стола  почетная одежда замужних женщин (матрон).

Ст. 30 слд. Под воняющим сводом.  Гораций имеет в виду сводчатые каморки лупанаров, освещавшиеся вонючими масляными лампами.

Ст. 101. Косские ткани  о тонкости тканей, выделывавшихся на острове Косе, см. Оды IV, 13.

Ст. 115. Ромб  камбала.

Ст. 121. Эпиграмма на Филодема, которую упоминает здесь Гораций, до нас не дошла.

[4/5Муравьев-Апостол И. М.


У музыкантов есть порок: они упрямы 
Хоть кланяйся, играть не станут пред друзьями;
А где не просят их  без умолку гудят!
Таков был наш Тигелл. Сам Цезарь, чей всех взгляд
5 В движенье приводил, ни ласками своими,
Ни именем отца, ни мерами другими,
Едва ль бы мог его упрямство победить;
А где, бываю, сам Тигелл начнет гудить 
Дивлюсь!  от первых блюд не даст гостям покою,
10 Рад уши прожужжать непрошенной игрою;
На всех в столе ладах в честь Вакхову гремел...
Покойник, он ни в чем средины не имел.
Бывало, коль идет, бежит, как трус, в сраженьи,
Иль шествует, как жрец при жертвоприношеньи 
15 Сегодня сотни слуг толпой за ним идут,
А завтра изредка с десяток лишь бредут.
Начнет ли говорить  пари́т надутой одой, 
«Ему бы быть царем, вельможей, воеводой!»
Но тотчас стихнет: «Нет! Простой мне был бы стол,
20 Насущный хлеб, да соль, да плащ или камзол,
Хоть толстого сукна, но только грел бы шею!»
Такому скромнику и миллион дашь смело,
А он его в пять дней сквозь пальцы проведет...
Бывало, ночи все трудится напролет,
25 А в день  спит крепким сном! Никто с начала века
Не зрел столь странного в поступках человека.
Постой, мне возразят, опомнися, дружок!
Уже ли ты один всех слабостей далек?
Ни слова! Я и сам с грехом, готов признаться,
30 И больше всех могу упрекам подвергаться;
Вот Мений Новия заочно стал язвить 
«Постой,  прервал сосед,  тебе ль других судить,
Когда ты сам себя едва ли лучше знаешь?
Ты ль слабости свои от нас сокрыть смекаешь?
35 Что ж за беда? Я сам себе прощаю их!»
«Вот самолюбие! Порок людей пустых!
Преглупый эгоизм, не стоящий прощенья!
Когда в себе не зришь пороков, заблужденья,
3ачем же зорок ты на слабости друзей,
40 Следишь их, как орел, как Эпидавров змей?
Не в праве ли они и на твои пороки
Излить, в свою чреду, преколкие упреки?»
Такой-то, говорим, невежда, зол и груб,
В хорошем обществе неловок, вял и глуп;
45 Он всех смешит своей прическою старинной,
Закутан мантией, как саваном, предлинной,
В широких туфлях, чуть не падает, чудак!
А знаешь ли, какой по сердцу он добряк?
Ты в свете не найдешь душой ему подобных,
50 Он лучший друг тебе  пусть нет в нем благородных
Оттенков людкости; пусть плох на нем покрой 
Но как богат умом; но гений он какой!..
Ты лучше б сам себя рассматривал прилежней 
Не кроются ль в тебе остатки порчи прежней,
55 Которую всосал ты с матерним млеко́м,
Не все ль еще с дурной привычкою знаком?
Как часто на полях, где редко плуг проходит,
Лишь хворост, на кострах сжигаемый, восходит!
Представь себе того, кто без ума влюблен
60 В свою прелестницу: как слеп бывает он
Ко всем ее тогда грубейшим недостаткам!
Он иль не видит их, иль в упоеньи сладком
Любуется всегда и глупой, и дурной,
(Как никогда Бальбин служанкою рябой).
65 О! Если б то же мы имели обольщенье
При слабостях друзей! Такое ослепленье
Вменялось бы нам в честь, служило похвалой!
Мы оскорбляемся дурной в друзьях чертой!
А как любуется отец родимым чадом?
70 Сын кос? Нет, у отца сынок с орлиным взглядом;
Сын недоросль, урод и гадок, как Сизиф?
Нет, он в глазах отца игрушечка  красив!
Чуть ноги движет сын нескладные, кривые?
«Нет,  папенька твердит,  нет  ножки золотые!»
75 Вот так-то бы и нам с друзьями поступать.
Живет ли скупо кто  мы можем тут сказать:
«Он умный эконом!» Хвастун ли кто болтливый?
«Он любит показать свой дар красноречивый!»
Кто кажется нам груб и резок на словах,
80 Мы скажем: «У него душа вся на устах!»
Иной горяч в словах, гневлив до исступленья 
«Но у него живой характер от сложенья!»
Вот верный способ нам друзей приобретать,
И их любовь к себе до гроба сберегать!
85 Но, ах, мы и добро нередко искажаем,
Сосуды чистые лишь скверной наполняем.
Как часто доброго зовут у нас глупцом,
Умом степенного  болваном или пнем!
А кто всех избегать опасностей умеет,
90 К кому нарядный плут подкрасться не успеет,
Кто твердо знает свет  где зависть, клевета
Наполнили собой все в обществ места, 
Того уж не зовут разумной головою,
Но тонким хитрецом, лукавою лисою...
95 Вот, если, Меценат (как мне во всякий час
Доступен вход к тебе), иной бы не спросясь
Вдруг втерся без стыда в твое уединенье,
Где пустословием прервал бы наслажденье
При нашем чтении в укромной тишине 
100 «Несноснейший наглец! Он не в своем уме!» 
Сказали б мы о нем. Увы! Как люди скоры 
Давать самим себе худые приговоры!..
Кто без пороков в мир родился под луной?
Тот свят, кто меньше их имеет за собой.
105 Кто добрый друг  всегда, коль совести внимает,
Пороки ближнего любовью покрывает.
Так, если на своих правдивейших весах
Он зрит наш перевес в добре, а не в грехах,
Пусть к доброй стороне весы свои наклонит;
110 За то и он своих достоинств не уронит,
Когда любовь его положат на весы.
Ты требуешь, чтоб друг умел найти красы
В твоем дурном лице  терпи и сам урода,
Хотя б к нему была безжалостна природа.
115 Наш долг друзьям всегда погрешности прощать,
Когда хотим себе прощение снискать;
Когда ж упорна так в сердцах людских до гроба
Болезнь невежества, к чужим порокам злоба 
Что ж нравственный закон в бездействии молчит?
120 Зачем всех слабостей он строго не казнит?
Когда бы кто раба, созвав гостей обедать,
Повесил за вину, как счел слуга отведать
Остатков соуса, иль рыбы взять кусок 
Не больше ль был бы тот безнравствен и жесток,
125 Чем глупый Лабеон, в глазах людей разумных?
Не первого ль тебя включить в число безумных,
Иль даже кровопийц? Чуть брат твой погрешил 
Другой из жалости давно б его простил,
Чтоб в свете не прослыть Зоилом, людоедом;
130 А ты или на нож готов за то с соседом,
Иль бегаешь его, как бегает везде
Должник от своего ростовщика в беде 
Что в срок ему не внес процентов с капиталом, 
Боясь, что он его прижмет пред трибуналом
135 И горьких тьму над ним упреков разразит 
Бедняк пред ним как лист трепещет и дрожит!..
Сосед мой захмелел в час шумного разгулья,
Забылся за столом до крайнего безумья 
То блюдо вдребезги заветное разбил,
140 То жадный, у меня цыпленка подхватил 
Что ж? Я ль ему за то век буду неприятель?
А если б он был вор, обманщик, иль предатель 
Тогда бы как мне с ним велел ты поступить?
Кто в равной степени мнит всякий грех судить,
145 Тот в самом опыте находит преткновенье:
И с здравым разумом не в лад сие ученье,
Ни с нравами людей, ни с пользою самой,
Как матерью добра и истины прямой.
Тогда, как в первый раз развелся в поднебесной
150 Род смертных, род зверей грубейший, бессловесный 
Они сражалися за пищу, за покой,
Сперва то камнями, дубиною простой,
Потом оружие им ну́жда все ковала,
Пока словесность им язык не развязала;
155 Тут стали звуками все чувства выражать,
И именем своим вещь кажду называть.
Тогда наскучил им мятежный быт разбоя;
Они обо́бщились, твердыни, грады строя,
Законы и́здали, поставили суде́й,
160 Чтоб не было у них насильства, грабежей.
Но, женщина везде (кроме одной Елены)
Была виной войны кровавой и измены!
Какой герой не пал во пламенном бою
Постыдной смертию за милую свою!
165 Как звери дикие друг друга лишь терзали,
И кто сильнее был  под тем и издыхали.
И так, боязнь насильств изобрела суды;
Сей истины везде находим мы следы,
Лишь следует раскрыть все летописи века 
170 Природа не сильна наставить человека
Так верно различать ложь с правдою прямой,
Как дан ему инстинкт с разумною душой 
Добро распознавать от вредного, пустого,
Полезного искать и удаляться злого.
175 Какой философ мне возьмется доказать,
Что равный грех  в чужом саду орех сорвать
И ночью с хищною вломиться в храм рукою?
Нет, нужно правило, чтоб казнь всегда с виною
Была преступнику равна; чтобы́ не драть
180 С живого кожи там, где нужно розги дать.
Когда б ты исправлять стал детскими лозами
Достойного плетей  махнул бы я руками!..
Но вот беда, что у тебя в глазах
И тать, и душегуб в одних стоят грехах;
185 Что, если бы тебя судьей, царем избрали 
Все в уголовный суд без милости попали!
Мне кажется, кто мудр  тот Цезарь, князь, и Крез,
И мастер дорогой, и все дары небес
Имеет при себе; чего же ты алкаешь,
190 Коль мудрости в себе сокровища вмещаешь?
«Не так я понял мысль Хризиппа-старика, 
Ты скажешь мне.  Кто зрел, чтоб мудрого рука
Знакомилась когда с простыми ремеслами?
А ты и цеховых в ряд ставишь с мудрецами!»
195 К чему такая спесь? Наш певчий Эрмоген,
Хоть век в отставке спит и голосу лишен, 
Но все еще артист и музыкант изрядный;
А деловой Алфен, торгаш, хитрец нарядный,
Все бросив ремесло и лавочку закрыв,
200 Век брадобреем жил  и не был ли счастли́в?
Итак, кто своего хороший мастер дела,
Тот Цезарь сам себе  скажу пред всеми смело!
Какой же Цезарь ты, коль за тобой бегут
Ребята-шалуны и бороду дерут?
205 Ты палкой от себя сих дерзких отгоняешь,
Но тем лишь бо́льшую толпу зевак скликаешь,
Кричишь, ругаешься, бросаешься на всех!..
Тебе ль быть Цезарем? Ты курам, право, смех!
Философ-горе! Нет, пора с тобой расстаться;
210 Ступай за грош в реке с Криспином покупаться;
Лишь сей Зоил в твоей достоин свите быть.
А я хоть не мудрец, и век останусь жить
С моими слабостьми, но на друзей с надеждой
Счастливее, чем ты под пышною одеждой,
215 Скончаю быт простой  друзья мне всё простят,
И я друзьям прощать во всем охотно рад!

Муравьев-Апостол И. М., «Пять сатир Горация: в стихах», М., 1843, с. 1017.

Сатира 2-я Горация. (Книга 1.) О снисходительности к недостаткам друзей.

[5/5Фет А. А.


Хоры уличных флейтщиц, разносчики зельев целебных,
Нищие, скоморохи, актерки, вся эта порода
В грусть и печаль введена певца Тигеллия смертью.
Был он особенно добр. Вот этот напротив из страха,
5 Что прослывет расточителем, бедному другу не хочет
Дать, на что бы он холод прогнал иль голод несносный.
Вон расспроси у того: зачем он отцом да и дедом
Нажитое добро пропихнул в ненасытную глотку,
На заемные деньги лакомств себе покупая.
10 «Не хочу мелочной и грязной душонкой считаться»,
Он ответит. Один его хвалит, другой порицает.
Мотом и негодяем прослыть боится Фуфидий;
Много полей у него, много денег, в рост помещенных,
А по пяти процентов на месяц дерет с капитала,
15 Да чем кто победней, на того и злей напирает;
Ищет у строгих отцов поддать новичков, что недавно
Платье надели мужчины. Ну кто, услыхавши про это,
Не воскликнет: «Владыко Зевес»?  На себя то однако
Тратит он соразмерно прибытку?  Едва ты поваришь
20 До чего себе он не мил. В комедии даже
У Теренция отец убежавшего сына
Не распинался так и бедственно не жил, как этот.
Если кто спросит меня: что из этого следует?  Вот что:
Коли дурак от порока бежит  впадает в противный.
25 Поземь тунику спустя, Мальтин гуляет; иной же
Окоротя ее по пояс, до бесстыдства забавен.
Пахнет духами Руфилл, Гаргоний козлиною псиной.
Нет середины ни в чем. Один не хочет и тронуть
Женщину, если у ней до пят не спустилась оборка,
30 А другому одни в подвалах живущие милы.
Встретив знакомого раз из подвала идущего: «Славно!
Славно!» крикнул Катон, изрекая великое слово:
«Если гнусная похоть бушует в жилах, то лучше
Юношам спускаться сюда, не вводя в искушенье
35 Жен чужих».  «А я такой похвалы не желаю»,
Говорит Купиенний, охотник до прелестей белых.
Слышать каждому стоит, коль он волокитам успеха
Не желает, катя со всех сторон им напасти,
Как наслажденья их отравлены горем великим,
40 Радость-то в редкость сама, а часто вводит в опасность.
Этот сбросился с крыши, того бичами иссекли
Насмерть. Один, убегая, попался разбойничьей шайке
Злобной, другому пришлось выкупать свое тело за деньги;
Тот обесчещен прислугой, с одним так даже случилось,
45 Что беспощадным ножом его окалечили страшно
Навек. Все кричат: «Поделом!» Но Гальба заспорил.
Как во втором-то классе дела сводить безопасней,
Я говорю про отпущенниц, ими бредит Саллюстий
Так же, как иной волокитствуя: пусть бы вот этот,
50 Соображаясь с умом и достатком, на сколько прилично
Быть тороватым,  и был действительно добр и приветлив,
Сколько нужно дарил, себе самому не на гибель
И не на срам. Но этим одним он только гордится,
Любит и хвалить одно: «Ничьей супруги не трону».
55 В том же роде Mapсей, известный любовник Ориги,
Тот, что передал дом и отцовскую землю актерке:
«Не хочу»,  восклицал,  «я с чужою супругой возиться!»
Знал однако актерок, да непотребных, а с ними
Добрая слава более, что достоянье, страдает.
60 Неужели тебе достаточно только особы,
А не вреда избежать? Утратить добрую славу,
Загубить достоянье отцовское  зло обоюду.
Грех с отпущенницей и с чужою женою все тот же.
Виллий, в зятья угодив Сулле по Фаусте, несчастный?
65 Именем только пленен, натерпелся всего через меру.
Били его кулаками, грозили мечом, выгоняли
За порог, когда Лонгарен был в покоях.
Если б кто у него, насмотревшись на горе такое,
Расспросил: чего тебе надо? Кто тебя просит
70 Выбрать дочь великого Консула, в пышном наряде,
Если тебя действительно помыслы страсти волнуют?
Что он ответит?  «Она по отцу-то знатного рода».
А на сколько нас лучшему, с этим вот самым враждуя,
Учит природа, богатая собственной роскошью, только
75 Правильно с нею умей совладеть, да не смешивай вредной
Вещи с полезною. Разве тебе все равно, по вине ли
Собственной будешь страдать иль от случая? Так чтобы после
Не сожалеть, о ставь замужних в покое, напасти
В этом деле добьешься гораздо скорее успеха.
80 Ведь у той, что всегда в жемчугах, да зеленых каменьях
(Как ни любуйся Церинт!) бедро не нежнее и голень
Не прямей. У отпущенниц часто бывает красивей.
К этому прибавь, у них не найдешь ты прикрасы,
Кажет все, что природой дано, а не то чтоб хорошим
85 Хвастать одним, выставляя его, и скрывая, что гадко.
У богачей есть обычай, когда коней покупают,
Их под покровом смотреть, за тем чтоб, если красивый
Склад, да на слабых ногах, покупатель не мог увлекаться
Статным крестцом, курносой головкой, и шеей с разрезом.
90 В этом правы они: не должен глазами Линцея
Ты на красы лишь тела смотреть и быть к недостатками
Даже слепее Гипсеи. «О ножки! О ручки!» Но ляжки
Жидки, носаста, короткий стан и длинные ноги.
Ты у замужней кроме лица ничего не увидишь,
95 Все, коль она не Катия, длинной одеждою скрыто.
Если стремишься ты к запрещенному, что за оградой 
Это тебя и прельщает  много тебе помешают
Стражи, носильщики, завивальщики, приживалки,
Платье по самые пятки, да сверху еще и накидка, и
100 Многое что возбраняет явиться чистому делу.
Все наяву у другой: ее сквозь прозрачные ткани
Видишь почти в наготе  красивы ли бедра и голень?
Стан ты можешь измерить глазами. Ужели приятней
Ждать надуванья и деньги платить не видя товара?
105 «Так по глубокой пороше охотник преследует зайца,
Коль он бежит, а если лежит, ему он не нужен».
Вот что поет он, примолвя: «В любви моей с этим есть сходство
Близкое, перелетает она, ловя, что уходит».
Или надеешься ты подобною песней истому,
110 Страстный пламень в груди и все заботы развеять?
Разве не лучше стараться узнать, какую природа
Меру желаньям поставила, в чем ей легко воздержанье,
В чем тяжело,  и вполне отделить от призраков сущность?
Разве когда гортань пересохла, ты золотого
115 Ищешь бокала? И разве голодный ты кроме редких
Рыб да павлина ничем недоволен? <...>
Только не я: в любви мне приятна доступность и легкость.
Тех, что твердят: «попоздней», «маловато», «дай мужу убраться»,
Филодем жрецам Цибелы сулит, а себе-то
120 Не по высокой цене и скоро на зов приходящих.
Пусть она будет чиста, стройна и настолько нарядна,
Чтоб не казаться белей или выше, что есть от природы.
Для меня она, как обнимет правой рукою,
Илия и Эгерия, все имена называю
125 И не боюсь, чтобы муж, меж тем из деревни вернувшись,
В дверь не ломился,  и пес не залаял и шумом ужасным
Весь не наполнился дом, жена не вскочила с постели,
Насмерть бледна, соучастница в страхе, не выла;
Этой ног, а той приданого, мне же себя жаль.
130 Надо в тунике бежать распоясанной, на босу ногу,
Чтоб не пришлось поплатиться деньгами, спиной, иль бесчестьем.
Скверно попасться; я прав, хоть пусть сам Фабий рассудит.

Впервые: Фет А. А., «К. Гораций Флакк», М., 1883.

Сат. II. В этой сатире указывается на крайности, в которые впадают люди при удовлетворении страстей. Не умея держаться благоразумной середины, они рискуют своей личной безопасностью, благосостоянием и добрым именем. В сатире ярко выступает то практическое миросозерцание римлян, о котором мы говорили. Гораций не исходит из высокого идеала безгреховности и не строит отвлеченного, безгрешного человеческого общества и государства, а принимает людей в том виде, в каком в общей сложности они были и будут, и в этих пределах указывает на самообольщение крайностей и бедствия, из того проистекающие.


Ст. 1. Уличные флейтщицы, род баядерок, являвшихся в публичных местах, преимущественно в цирке. Разносчики лекарственных снадобий, mendici (нищие), здесь преимущественно предсказатели и жрецы с изображениями чуждых богов: Изиды, Цибелы и т.д., собирающие подаянье. Mimae (танцовщицы) и актрисы, появлявшиеся в фарсах, о которых говорится I кн. сат. 10, 6  шутки Лаберия.

Ст. 3. Перед нами первая пара противоположностей: недавно умерший расточитель, певец и музыкант сардинец Тигеллий, упоминаемый I кн. сат. 3, 3. Не должно его смешивать с упоминаемым I кн. сат. 4, 72; 9, 25 и 10, 90. Гермогеном и Тигеллием, тоже музыкантом и певцом; хотя по смыслу отзыва о нем стоика I кн. сат. 3, 129 Гермоген (усыновленный сардинцем) был так называемый поэт в душе.

Ст. 12. Неизвестный пример алчности к накоплению богатства, которым сам не пользуется.

Ст. 21. У Терения Менедем, заставивший сына скупостью бежать в военную службу, истязает себя лишениями.

Ст. 29. У замужних женщин верхняя туника или стола удлинялась оборкой с густыми складками (instita), опускавшимися до пят.

Ст. 36. Кушенний либо из Кум, друг Августа.

Ст. 46. Сервий Гальба по схоласту правовед, сам вероятно волокита, хотя и знает законные последствия преступления, тем не менее, спорит в собственное извинение.

Ст. 48. Вероятно усыновленный племянник историка, приближенный Августа (Тацит. Анн. I, 6), к которому обращена II кн. од. 11, 2.

Ст. 64. Прекрасная, но безнравственная дочь диктатора Суллы, Фауста, была замужем за известным народным трибуном и другом Цицерона, Титом Аннием Милоном. Конечно Гораций на смех называет Виллия, одного из ее любовников, зятем Суллы. Вебер считает Лонгарена уличным прозвищем самого Милона; за его огромный рост, вроде: дылда; тогда как у Ореллия он другой любовник Фаусты, устраивающий Виллию засады, что нам кажется менее правдоподобным, ибо трудно человеку, скрывающемуся в чужом доме, подымать в нем скандалы.

Ст. 81. Церинт, неизвестный волокита, увлекающийя внешними украшениями.

Ст. 90. Линцей или Линкей, сын Афорея из Мессении, брат Идаса, один из Аргонавтов, знаменит проницательностью зрения, проходившего сквозь стены, деревья и скалы.

Ст. 92. Современная знатная женщина  слепая.

Ст. 98. Катия, безнравственная матрона, носившая окороченную тунику, чтобы выставлять красивые ноги.

Ст. 107. Волокита в оправдание свое поет эпиграмму Каллимаха, применяя ее к себе.

Ст. 126. Илия,  Рея Сильвия, мать Ромула и Рема. Эгерия, Нимфа, посещавшая царя Нуму.

Ст. 130. Служанка-наперсница боится подвергнуться казни рабынь, раздроблению ног молотком; тогда как преступная жена рисковала приданым.

Ст. 134. Вероятно упомянутый здесь (болтун о добродетелях см. I к. сат. 1, 14). Фабий на себе испытал неудобства волокитства.

На сайте используется греческий шрифт.


МАТЕРИАЛЫ • АВТОРЫ • HORATIUS.RU
© Север Г. М., 20082016