переводчики

Поверженной Земле с разверзшихся небес
Уж вдоволь ниспослал с недобрыми снегами
Потоков проливных всевышний наш Отец
И Город вдруг притих, как напряженный камень,

5 Притих людской народ, не смея угадать,
Что вот он, Пирры век, теперь — по наши души,
Когда повел Протей наверх свои стада,
Повел их по холмам пастись на чуждой суше.

И вяза на ветвях, где воробьи дрались,
10 Там ходит голавень и окунь красноперый,
А поверху плывет, откуда ни возьмись,
Пугливая овца, влекомая напором...

Мы видели, как Тибр в венце крученых волн
Вдруг разом поднялся, чтоб царские твердыни
15 Смести с лица Земли, чтоб смыть святой престол —
Великой Весты храм, незыблемый доныне.

Услышат, как отцы железом и огнем
Друг друга рвали плоть на Родины обломках,
Услышат о полях, засеянных свинцом,
20 Стараньями отцов немногие потомки.

И вот теперь кого? какого бога звать?
Кто нам вернет назад былую нашу славу?
И стоит ли мольбой без толку утомлять
Глухие небеса над храмом величавым?..

Ты видишь — вышним снегом занесен
блестит Соракт, леса полуживые
под грузом горбятся, и реки столбовые
сковал холодный сон.

5 Рассей мороз, мой Талиарх, и на
огонь клади поленья не жалея,
да от души черпни нам поскорее
сабинского вина.

А прочее богам оставь. Уже
10 они ветра на море постелили,
что днесь дрались. И ясени застыли —
стоят настороже.

Что ждет нас, не пытай. И день любой,
что случай подарил, держи за прибыль,
15 да почитай веселье, где б ты ни был,
и юную любовь.

Покамест своенравно седина
не села на виски, пускай нежнее
струится шепот, в сумерках темнея,
20 у милого окна,

и если вдруг потемкам вопреки
в углу ей скрыться смех-предатель не дал,
получишь ты кольцо, залог победы,
с уступчивой руки.

Не гадай по рукам — заповедано нам! —
не читай гороскопов дурных.
Ты могла бы понять наше счастье — не знать,
сколько лет, сколько зим на двоих

5 нам дано. Может, мало. А может, зима
нашей самой последней черты —
та, что в этот момент на мыс Фиолент
рушит горы соленой воды.

Мы сидим. Гаснут окна. Уходит в песок
10 нашей жизни тягучая соль.
Ты бастардо открой, да бокалы помой,
да судьбы ворожбой не неволь.

Вернее проживешь, ни по крутым волнам
не направляя курс, ни, в опасенье шторма
оглядывая твердь, к неверным берегам
в опасной близости ведя корабль упорно.

5 Так каждый, кто златой средины путь избрал,
спокойствие любя, бежит подвалов ветхих
убогой нищеты, бежит и пышных зал,
в добычу зависти назначенных нередко.

Так сосны в вышине под натиском ветров
10 всё мечутся, скрипя, так высочайших башен
паденье тяжело, так с близких облаков
бьет стрелами гроза вершины горных кряжей.

Надеяться в беде, а в счастье трепетать
премены жребия — вот жребий человека.
15 Будь к разному готов! Юпитер злую рать
студеных зим ведет на Землю век за веком,

и он же их затем уводит. Если вдруг
сегодня что не так, то не навек так будет.
И Аполлон подчас, оставив грозный лук,
20 кифарой чуткий слух молчащей Музы будит.

Во дни невзгод и бед храни высокий дух
И сердце стойкое...

О Постум, Постум! Беглые года
стекают вниз. А старость зубы точит.
А смерть неукротима — не отсрочишь,
хоть трижды соблюдай

5 законы благочестия, хоть враз
три сотни каждый день вали двурогих —
Плутона не умаслишь! Многих, многих,
кто был покруче нас,

он усмирил летейскою волной.
10 И всем, кто рад еще Земли подаркам,
маячит впереди она — монархам,
и нищим под стеной.

И пусть не тронет ни кровавый Марс,
ни хриплой Адриатики громады,
15 пусть осенью от ветряного хлада
хранят жилища нас,

но мы увидим — с черною ленцой
Коцит катится. Льются, льются муки
бесславных Данаид. Сизифа руки —
20 на камне под горой...

Оставишь дом, жену свою... И вниз
из вековых деревьев лишь единый
недолгого проводит господина
проклятый кипарис.

25 И вот наследник твой уже пошел
срывать запоры с погребов неверных,
и брызжет драгоценный сок Фалерна
на мозаичный пол.